Из властителей третьего рейха я всего есколько раз встречалась с Гитлером, Герингом и Вальтером Функом . Было бы постыдным хвастовством претендовать на то, чтобы после этих коротких встреч высказывать собственное мнение об этих господах: «Я, Цара Леандер, считаю, что Гитлер...» Это было бы ерундой. С Йозефом Геббельсом все было по-другому. Я не вела дневник своих встреч с ним, но могу предположить, что за эти четыре года5 мы встречались в среднем раз в месяц, иногда чаще, иногда реже. Один-единственный раз он был у меня на приеме. А вот меня к Магде и Йозефу Геббельсам не приглашали ни разу. И Шваненвердера после той ночи я уже больше не видела. Геббельс был моим самым высоким шефом, а когда ты знаком с шефом, это вовсе не означает, что ты знаешь его. Ты знаешь его лишь постольку, поскольку он носит титул «шефа». И лишь изредка из-за этого титула проступает человеческий облик. Чаще всего наши с ним встречи были чисто случайными и столь же формальными, формальными до той степени, до которой могут быть вообще встречи с министром. Большей частью мы сталкивались в огромном здании КДДК — Клуба артистов на Унтер-ден-Линден, единственном месте в Берлине, где можно было не опасаться восхищенных взглядов поклонников. Там собирались артисты и прочая богемная братия. А артисты весьма редко имеют склонность восхищаться друг другом. В своей среде за стаканом вина они раскрепощены, естественны и никого не стесняются. Там появлялся и Геббельс. Он присаживался где-нибудь и вел разговоры о киноискусстве. Охотно свидетельствую, что он мог быть весьма интересным собеседником, когда входил во вкус или пускался в искусствоведческие рассуждения о том или ином предмете, который он не только досконально знал, но к которому питал слабость. Где-то я читала, что Геббельс охотно уединялся, чтобы поработать над монументальным трудом по истории киноискусства. Может быть, он проговорился об этом в Клубе артистов... Вполне возможно, что это была бы интересная книга. Ведь Геббельс был очень начитанным человеком, бойко владел пером, его докторский титул вовсе не был пустым украшением. В юности он написал дипломную работу по литературе и всю свою жизнь ежедневно смотрел фильм. Ни один человек не может утверждать, что он был красивым мужчиной, но когда его увлекала какая-нибудь тема, он не был лишен некоего интеллектуального шарма. В такие моменты он становился красноречивым, остроумным, его темные глаза сияли, голос приобретал теплоту и глубину. Да будет позволено мне сказать спустя четверть века после его самоубийства (надеюсь, никого не хватит удар от моих слов), что Йозеф Геббельс отличался интеллигентным подходом к кино. Он слишком любил этот вид искусства, чтобы без нужды злоупотреблять им в целях пропаганды. Свидетелями этого факта были люди, гораздо более сведущие в данном вопросе, чем я. Я могу лишь сказать, что таким было мое впечатление, отнюдь не обязательное для других. Я плюю на то, что думают и считают прочие, и открыто заявляю: Геббельс был интересным человеком. Я не испытывала к нему антипатии. Лишь к концу жизни он изменился, стал безумным и опасным.
«Lapa. Ir svariga auga institucija. Ta ir saveja veida zala laboratorija, kura izveidojas sarezgitas organiskas vielas, kas ir nepieciesamas dzives augu procesiem. Pateicoties листьям pamatvilcienos notiek fotosinteze, transpiracija un gazu apmaina augos.
»
«Тіло риби складається з голови, тулуба та хвоста. Між цими частинами немає різких меж (рис. 13). Форма тіла у більшості риб подовжена. У камбали і палтуса тіло плоске, у вугра та міноги - змієподібні, у шаблі-риби - стрічкоподібними і т. д. На тілі риби є плавники: парні - грудні і черевні і непарні - спинний, хвостовий та анальний. Поверхня...»